Крошка моя, я по тебе скучаю...

 - Анька, ну хватит. Вода уже холодная, мать ругаться будет! 

 - Моя? - хохочет подруга, по-дельфиньи кувыркающаяся в поднявшихся волнах. 

Море шумит и играет, но они не зря вдвоем любят этот уголок, некогда показанный Анькиным старшим братом, акустика тут обалденная и голос девочки тоже хорошо слышно. 

 - Моя! - с бодрой злостью отвечает Васька и все же шагает сам в воду, желая вытащить и как следует взгреть разыгравшуюся подружку. 

Он вот замерз, вода ещё ничего, а вот воздух холодный. Осень все-таки, начало октября. И вовсе не в простуде дело, просто действительно домой надо, ещё уроки делать и ужин ждет. Это Аньке хорошо, она из семьи профессоров в трех поколениях как минимум, ей эти школьные задачки тьфу и растереть, а что сама не поймет, то брат разъяснит. Васька мог бы к ним присоединиться, Сашке вообще пофиг один подзатыльник выдавать для понимания материала или два, но Васе тяжело. Теперь тяжело, он взрослеет и многое понимает. Аня богатая, ну или очень обеспеченная, он даже не средний класс. Не так просто выкарабкаться даже в средний класс женщине, которую муж бросил в роддоме, оставив без средств к существованию. Вася, наверно, оказался бы в доме малютки, мать была в отчаянии, но роддом в их городке был один, а в коммерческой палате как раз рожала младшую дочь Бурлак Вера Владимировна. Их соседка, профессор ихтиологии с мировым именем и владелица кооператива на тот момент по доставке и продаже аквариумных рыбок, единственного в регионе. Это может и забавно со стороны, но по факту деньги неплохие. У неё был уже второй ребенок, но ни капли молока и отсутствие желания возиться с дочерью. Аньку и Сашу родители любили, но как-то отстраненно, отдельно от всех бытовых подробностей и возни. Любили ту чистую и причесанную девочку, которую создавала для них мать почти пять, одновременно зарабатывая деньги на полноценное детство собственного сына. Справедливости ради Ваську Бурлаки тоже любили, совершенно без проблем давали матери деньги на обновление гардероба и полноценное питание всем детям, привозили ему сувениры из командировок и турпоездок. Детей Бурлаки за границу не брали, они были хоть и странными, но очень умными людьми и прекрасно понимали, что ехать в тропики на пять дней опасно даже после всех положенных прививок. 

Пять лет спустя мать закончила образование и нашла другую работу, пристроив в экономки к Бурлакам другую женщину, тоже тщательную, честную и ответственную, любящей всех троих детей в комплексе как собственных внуков, видеть которых Марья Павловна не могла из-за того, что сын с невесткой уж очень далеко жили. И Васька привык бегать через двор, вытягивать Аньку на прогулки, приносить соседям виноград и груши, взамен обдирая крупные сочные яблоки. Пока не стал внезапно слышать в школе "приживалка", про себя слышать. И как-то даже морды шутникам не набьешь, что уж говорить про какие-то объяснения ситуации? Наверно, об этом надо бы поговорить. С Анькой или Сашей, но Вася почему-то уверен был, что Анькин старший брат просто подзатыльников надает. И разочаровывать его невозможно, Сашка для него кумир, почти Бог! 

Так сложилось, отца нет, его даже приставы до сих пор не нашли, постоянного мужчины у мамы нет, про временных Вася просто не знает. Ему всего-то тринадцать, он вообще об этой сфере жизни почти ничего не знает, только смотрел парочку фильмов с ровесниками и все. По фильмам тоже особо ничего не понятно, но вроде как должен у мамы кто-то быть. А нет никого. И вообще, все как-то меняется, а совета спросить не у кого.

Потому и стоит Васька уже десять минут в воде по пояс, не решаясь идти дальше, а уж тем более плыть за подружкой, хоть и понимает, что надо. Их действительно ждут, и Анька страшно не любит простужаться, но... Аня всегда носила купальники с верхом, Вася не помнит её просто в плавках, может разве что в самом младенчестве, но раньше этот верх был просто символическим, для галочки. Ну типа, в плавках мальчик, в купальнике девочка. Еще у Аньки волосы длинные, но под кепкой не видно, а так хоть люди различат. Теперь нет. Теперь под яркой тканью наметилась пусть небольшая ещё, но грудь и эти изменения вызывают смутную неприязнь. И что-то ещё, похоже на ту реакцию, с которой они с пацанами те фильмы смотрели, только сильнее. Наверно потому, что не на экране? Что все так вместе, и кожа под пальцами, пусть и сморщенная сейчас от воды, и волосы длинные, и пахнет духами. Ей на прошлый день Рождения мать подарила, запах такой нежный. 

А ведь нельзя так. Нельзя! Анька это Анька, это сестра. Вредный голосок в голове опять ехидно шепчет "молочная". Их родили разные женщины, а кормила одна. Только кормила, это ничего не значит. Но люди не живут вместе, это Вася тоже усвоил четко, на примере своих родителей и соседей, на примере родителей одноклассников. Разводы, вторые браки, одна девочка из их класса до девяти в школе сидит, говорит, что ей прохода не дает отчим. То есть, это криво все как-то с этими отношениями. И если они сейчас год погуляют под ручку, то потом до конца школы плеваться друг от друга будут? 

Нет, так нельзя. Без Ани нельзя, Вася ж не жил никогда без Ани. Они сидят за одной партой, на каратэ ходят вместе, в музыкалку. Надо дружить. Просто дружить, а вот эта вся фигня непонятная пройдёт! В руках себя держать и все пройдет. Он справится, он сильный.

Парень все же сжимает зубы и решительно бросает тело вперед, в пару гребков достигая разыгравшуюся девочку. Она не спорит, прекрасно понимает, что любые игры на такой глубине опасны и неохотно, но плывет к берегу. Он ещё мальчишка, не юноша. Она ещё ребенок, не девушка. Но это пока. Они не могут знать, что сверху, со скалы, по которой ребята всего час назад спустились на этот пляж, за ними наблюдает женщина. Её мать, которую считают бесчувственной и безразличной. А ведь это совсем не так, она почти до слез любит дочь и сына, считает лучшей подругой соседку, мечтает увидеть свадьбу Ани и Васи, но ничего из этого не может показать. Не знает как. Не умеет. Её воспитывали идеальной, то есть удобной, не имеющей собственных чувств. И муж такой же, их брак это почти династический союз. Он тоже не умеет и вряд ли уже научится. 

Аня вырастет изумительной красавицей, она уже голубоглазая блондинка, как мать, только с более живой мимикой и бронзовой, вечно загоревшей кожей. Живая, грациозная, уыбчивая. Хочется, чтоб еще была и счастливой и пока это получается, но вовсе не стараниями матери. А потом? Что будет потом?